Страшная тишина. Джанкой в 1942-м
О чем помнит Джанкой? «Самой страшной была тишина в одну из ночей 1942 года, когда все мы поняли, что орудия смолкли», — эти слова передали жительнице Джанкоя Марине Забродской, рассказывая о времени оккупации, ее родные.
#КнигаПамяти джанкойцев продолжает наполняться
Они жили на окраине Джанкоя, в пригороде Пурмановка. Долгие дни и ночи осенью 1941 года дрожала в Джанкое земля. Это были дни обороны Севастополя. Но однажды ночью над Джанкоем повисла звенящая тишина. Дедушка и бабушка Марины вышли на улицу, где на черном небе безмолвно сияли звезды. Казалось, природа замерла от страха вместе с людьми. Ведь люди внезапно поняли: Севастополь пал.
— Представьте, какие отчаянные бои шли в Севастополе, если в Джанкое дрожала земля, — делится эмоциями Марина Николаевна, — когда люди в Фурмановке сажали картошку, даже картошка в лунке подскакивала вверх от этой дрожи земли. Ни на минуту не смолкал далекий гул снарядов, было слышно, как неистово била по городу «Дора» …
Сверхтяжёлое железнодорожное артиллерийское орудие германской армии под безобидным названием «Дора» обладало чудовищной разрушительной силой. Его ствол имел длину порядка 30 м, а лафет достигал высоты трехэтажного дома. Потребовалось около 60 железнодорожных составов, чтобы по специально проложенным путям доставить это чудовище на огневую позицию под Севастополь. Орудие одним выстрелом смогло уничтожить большой склад боеприпасов на северном берегу бухты Северной, укрытый в скалах на глубине 30 м.
#КнигаПамяти джанкойцев: орудия смолкли и они зарыдали
— До этой ночи страшной тишины у людей была надежда, что война продлится недолго, — рассказывает Марина Забродская, — все ждали, что вот-вот наступит момент, когда наши войска перейдут в наступление и все закончится. В ту ночь, когда пал Севастополь, джанкойцы поняли: мы в оккупации. И без слов заплакали друг у друга на плече.
В городе начались аресты, расстрелы, молодых женщин и подростков угоняли в Германию. В неизвестном направлении отправили и Зою Забродскую, тетушку Марины.
#КнигаПамяти джанкойцев: с 1942 на город легла черная тень
Джанкой и окрестные села в 1942 словно черной тучей накрылись тенью фашизма. В нашей местности базировались, в основном, румыны.
— Они забрали у народа все, что можно было забрать, — продолжает рассказ Марина Николаевна, — моей бабушке к весне 44 года удалось сберечь лишь одну курицу — она бережно прятала ее у себя в комнате.
11 апреля, когда оккупанты отступали, бабушка Марины наконец решила выпустить свою курицу-кормилицу во двор после трехлетнего заточения. И вдруг во двор влетает румын! Он схватил заветную курицу, впопыхах подбежал к колодцу и наклонился, чтобы попить воды, удерживая курицу подмышкой. В это время папа Марины, десятилетний ребенок, вмиг осознал, что семья останется умирать с голоду без этой курицы. Мальчишка молниеносно подбежал к фашисту сзади, схватил за ноги и забросил его в колодец…
#КнигаПамяти джанкойцев: мы свято верили, что все закончится, мы верно ждали, что мир вернется
Все дни оккупации люди верили в победу. Они закапывали в землю свои красные галстуки в полной уверенности, что придет миг, когда снова с гордостью смогут их надеть. Закапывали знамена. Хоронили, рискуя собственной жизнью, погибших красноармейцев. За любую провинность фашисты расстреливали не только «виноватого», но и всю его семью.
— Мой дедушка Константин Павлович Забродский также никогда не терял надежды на возвращение Зои. Он ждал свою дочь. Когда война закончилась, он два года ходил встречать поезд, который приходил из Германии. В любую погоду, не пропуская ни единого дня прибытия состава, он заглядывал в двери открывающихся вагонов и выискивал взглядом свою дочь. Все уже отчаялись ждать, а дедушка продолжал ходить. И вот однажды это случилось. Он шел в длинном черном пальто, промокший насквозь от сильного дождя. Усталые ноги тяжело ступали по джанкойскому перрону. Вокруг почти никого не было. И вдруг он услышал: «Папа! Папа!» Его окликнула красивая девушка. Да, это была его дочь, которую он-то помнил подростком…
Оказалось, Зоя Забродская, угнанная в Германию в 1942 году, попала в семью бауэров — незлобивых немцев-крестьян. Они привыкли и даже полюбили девушку за добрый характер, ловкость в работе, весёлый и кроткий нрав. Оценив помощь девушки, они предлагали Зое остаться в Германии, обещали относиться как к родной и даже оставить наследство. Но она всем сердцем рвалась домой, в Джанкой.
Зоя была у стен Рейхстага, расписалась там. Где-то в Германии познакомилась и со своим будущим мужем. Судьбой девушки стал разведчик Дмитрий Кобзарь (на фото он со своей внучкой Наташей). Был он человеком бесстрашным, но очень буйного нрава и жёсткого характера (1923-1989).
Из его воспоминаний о войне:
«Пошли мы раз на задание за «языком». Залегли в траве, слышим шаги, замерли. Вдруг вижу — передо мной два немецких носка сапог, «Все!», — думаю, «конец!» Вся жизнь перед глазами пронеслась за секунду. Вдруг чувствую что-то теплое в ухо течет …, понимаю, что это немец ссыт мне в ухо. Как только немец развернулся пятками, так я его сразу за ноги и в лес поволок«
Так добыл Дмитрий Иванович важного «языка». Был награждён многими боевыми наградами.
#КнигаПамяти: Джанкой — город верных и честных людей
Поздравляя земляков с 75-летием Великой Победы, Марина Николаевна Забродская, которая сейчас проживает в Гурзуфе, резюмирует:
— Джанкой – мой родной и мой любимый город, в нем похоронены мои прадеды и деды. Их имена я вношу в Книгу памяти джанкойцев, испытывая гордость за всех наших людей. Наши общие предки прошли через горнило страданий, но остались человечными, добрыми, честными, порядочными. Поэтому 9 мая всегда будет для нас Днем Великой Победы великих людей! И пусть никогда не повторится страх от ночной тишины, как это было в 1942 — ом…
Марина Забродская
